В психологической литературе в последнее время появилось достаточно много публикаций посвященной проблеме одиночества. Определенного внимания заслуживают работы психоаналитиков, предпринимающие интересные попытки вскрыть глубинно-личностные истоки одиночества.

Работ З. Фрейда посвященных специально проблемам одиночества нет, но он пишет о них в связи с исследованием детских страхов. Фрейд связывает страх одиночества с символическим повторным переживанием первого состояния страха во время акта рождения, а именно отделение от матери. Он связывает между собой страх перед темнотой и одиночеством. Общим, по мнению Фрейда, является отсутствие в обоих случаях любимого лица, которое за ребенком ухаживает, т. е. матери. Таким образом, страх одиночества, считает он, связан с тоской по хорошо знакомой матери; ребенок не в силах ни совладать с этим либидозным возбуждением, ни оставить его в неопределенности, и он превращает его в страх. Следовательно, считает З. Фрейд, детский страх одиночества следует отнести не к реальному страху, а к невротическому.

Среди других психоаналитиков писавших на эту тему, хочется выделить работы Г. Зилбурга, Д. Винникотта, Дж. Адлер и Д. Бьюи, которые внесли наиболее значимый вклад в исследования проблемы одиночества.

Зилбург опубликовал, вероятно, один из первых психологических анализов одиночества. Он предложил различать одиночество и уединенность. Уединенность - «нормальное» и «преходящее умонастроение», возникающее в результате отсутствия конкретного «кого-то». Одиночество - это непреодолимое, постоянное ощущение. Неважно, чем человек занят, но одиночество, как «червь», разъедает его сердце. Согласно Зилбургу, одиночество становится отражением характерных черт личности: нарциссизма, мании величия и враждебности. Одинокий человек сохраняет инфантильное чувство собственного всемогущества, он эгоцентричен и пускает пыль в глаза публике с тем, чтобы «изобличить» других. Одинокий индивид, как правило, проявляет болезненную скрытность или открытую враждебность, направленную как вовнутрь, так и вовне.

Истоки происхождения одиночества Г. Зилбург видит в детстве. Ребенок узнает радость быть любимым и вызывать восхищение вместе с потрясением, порожденным тем, что он - маленькое, слабое существо, вынужденное ждать удовлетворения своих потребностей от других. Это и есть, по Зилбургу, квинтэссенция того, что позже становится нарциссистической ориентацией, это и есть также зародыш отчужденности, враждебности и бессильной агрессивности одинокого.

Новое понимание проблематики одиночества внес выдающийся английский психоаналитик Д. Винникотт.

Д. Винникотт считает, что в психоаналитической литературе много писалось о страхе перед одиночеством или стремлении к одиночеству, много внимания уделялось состоянию уединенности - защитной организации указывающей на боязнь оказаться преследуемым, однако способности быть наедине с собой не исследовалась. Он предлагает обратиться к обсуждению другой стороны одиночества, а именно позитивных аспектов способности быть в одиночестве.

Д. Винникотт утверждает, что какие бы формы переживаний ни вели к появлению способности к одиночеству, существует все же один основной вид опыта, без которого способность к одиночеству не возникает. Этот опыт заключается в том, чтобы в младенчестве и раннем детском возрасте быть наедине с собой в присутствии матери. Следовательно, в основе способности быть наедине с собой содержится парадокс; речь идет об опыте оставаться наедине с собой, в то время, когда рядом находится кто-то другой. Таким образом, Винникотт изображает одиночество не только как человеческое переживание, но и как переживание, относящееся к Я, которое позитивным образом включает в себя других людей.

Здесь подразумевается особый вид отношений между младенцем или маленьким ребенком и матерью, которая присутствует и является олицетворением надежности, даже если она представлена в какой-то момент только кроваткой, коляской или общей атмосферой, созданной ею.

Он предлагает название для этого особого вида отношений - эго-связь (ego-relatedness). Эго-связь подразумевает отношения между двумя людьми, из которых, по меньшей мере, один (или оба) находятся наедине с собой, но в тоже время присутствие одного важно для другого.

Главная мысль его тезиса заключается в том, что мы должны говорить о ранней форме одиночества, и даже если мы согласимся, что способность к настоящему одиночеству не является чем-то первоначальным, эта способность все же основывается на раннем опыте одиночества в присутствии другого человека. Пребывание в одиночестве в присутствии другого человека может переживаться на очень ранней стадии, когда незрелость Я естественным образом компенсируется поддержкой Я со стороны матери. С течением времени индивид интроецирует мать, поддерживающую его Я, и тем самым становится способным быть наедине с собой, не обращаясь часто к матери или к символу матери.

Постепенно поддерживающее Я окружение интроецируется и встраивается в личность человека, в результате чего возникает подлинная способность находится в одиночестве. Даже в этом случае здесь (теоретически) всегда кто-то присутствует; кто-то, кто бессознательно отождествляется в конечном итоге с матерью, с человеком, который в первые дни и недели временно идентифицировался со своим младенцем и до некоторых пор ничем больше не интересовался, кроме заботы о своем собственном ребенке.

Проблема соотношения одиночества и особенностей функционирования Я нашла свое развитие в работе Дж. Адлер и Д. Бьюи. Они отмечают, что переживание интенсивного и болезненного чувства одиночества является обычным для жизни пациентов с пограничным расстройством личности, особенно приближающихся к психотическому полюсу в спектре психических нарушений. Одиночество определяется как аспект, присущий этому расстройству личности, состоящий в относительной или полной неспособности запоминания позитивных образов или фантазий поддерживающих людей в прошлой и настоящей жизни пациента или преобладании негативных воспоминаний и образов. При этом говориться о особой разновидности одиночества наблюдаемой именно у пограничных пациентов. Речь идет о состояниях одиночества, нередко невыносимых и исполненных глубочайшей безнадежностью. Дж. Адлер и Д. Бьюи отмечают, что в ходе исследования этих состояний в контексте адекватного терапевтического альянса пациенты рассказывали, что это особое одиночество было самым болезненным переживанием в их жизни, скорее воспринимавшимся в качестве первичной данности в личной истории. Они предполагают, что развитие чувства одиночества у этих пациентов, по-видимому, связано с нарушением развития постоянства объекта и памяти воспроизведения у ребенка (VI стадия сенсомоторного развития по Пиаже). Дж. Адлер и Д. Бьюи постулируем, что основной недостаточностью пограничной личности является недоразвитие способности к аффективному постоянству объекта и ее утрата при регрессии, обусловленной специфическими стрессовыми факторами, до стадии памяти узнавания или более ранних стадий. Другими словами, болезненное переживание одиночества объясняется нарушением способности человека запоминать, сохранять и при необходимости воспроизводить образ значимого человека и самой ситуации близости и приятия, т.е. не одиночества.

Причины этого нарушения Дж. Адлер и Д. Бьюи связывают с возможной недостаточностью родительской эмпатии при прохождении ребенком процесса сепарации-индивидуации, особенно субфазы восстановления.

Нами было предпринято исследование связи чувства одиночества взрослых людей с характером их отношений с родителями в детский период.
На основании проделанного теоретического анализа нами предложено следующее определение одиночества, на которое мы опирались в ходе нашей работы. Одиночество ─ это негативное чувство, связанное с отсутствием близких, положительных эмоциональных связей с людьми и/или со страхом их потери. Чувство одиночества исполняет регулятивную функцию и представляет собой механизм обратной связи, помогающий индивиду регулировать оптимальный уровень человеческих контактов.

В исследовании приняло участие 274 респондента, Из них мужчин 81, женщин 193, в возрасте от 18 до 63 лет. В первую группу, «неодиноких» вошли – 146 человек (53,3%) испытывающие чувство одиночества «никогда» и «редко». Во вторую, респонденты испытывающие одиночество «иногда» - 84 человека (30,6%). Третью группу - «одинокие», образовали респонденты испытывающие одиночество «часто» и «постоянно» – 44 человека (16%).

Респондентам предполагалось оценить характер отношений с матерью и отцом в детстве и в настоящее время по трем направлениям.

Первое ─ эмоциональная близость с отцом или с матерью. Предлагалось ответить на вопрос анкеты: «Какие из нижеследующих утверждений вы можете использовать для описания вашей матери (отца) и ваших с ней(ним) взаимоотношений, когда вы были ребёнком?», предлагалось выбрать одну из характеристик:

1. У нас с ней (ним) были тёплые, нежные отношения; мы были очень близки.

2. У нас с ней(ним) были хорошие отношения; мы были достаточно близки.

3. У нас с ней (ним) были нейтральные отношения; мы не были особенно близки.

4. У нас с ней (ним) были конфликтные отношения; мы часто спорили.

5. У нас с матерью (отцом) практически не было отношений.

6. Другое (указать).

Второе ─ это оценка надежности отца или матери. Для этой цели предлагалась ответить на вопрос: «Когда вы были ребёнком, насколько вы считали свою мать (отца) надёжной и верной опорой? В какой степени вы могли положиться на нее (него)?»

Предлагались ответы:

1. В очень большой степени.

2. В большой степени.

3. В некоторой степени.

4. В небольшой степени.

5. Вообще не мог.

6. Другое (указать).

Третье ─ оценка отношений с отцом или матерью с позиции доверия ─ посвященности родителя в дела ребенка. Здесь предлагались вопросы: «В какой степени ваша мать (отец) был(а) в курсе ваших дел, когда вы были ребенком?»

Предлагались ответы:

1. Она (Он) была в курсе всех моих дел и того, что со мной происходит.

2. Она (Он) многое знала о моих делах и том, что со мной происходит.

3. Она (Он) в некоторой степени знала о моих делах и о том, что со мной происходит.

4. Она (Он) мало знала о моих делах и о том, что со мной происходит.

5. Она (Он) ничего не знала о моих делах, и о том, что со мной происходит.

6. Другое (указать).

Отдельно оценивались отношения с матерью и отцом в детстве и в настоящее время.

Анализ ответов показал, что среди ответов «другое» встречаются два варианта: смерть родителя или полное отсутствие его в жизни респондента. Оба ответа связаны с отсутствием в жизни респондента одного из родителей. Такая ситуация трактуется нами как фрустрация важнейшей потребности в отношениях с родителем и расценивается нами как психологическая травма. Поэтому эти ответы в ходе анализа мы объединили с «негативными» вариантами ответов на вопросы.

Ответы первый и второй оценивались как позитивные оценки и объединялись в одну группу, ответ третий относился в группу промежуточной, или нейтральной, оценки. Наконец, группу с негативной оценкой образовывали ответы 4, 5, 6. Для проверки статистической значимости полученных результатов использовался угловой критерий Фишера (p<0,05).

Анализ полученных данных показал, что «одиноким» респондентам, характерна более негативная оценка отношений с родителями, особенно с матерью, как в детский период, так и сейчас, особенно по параметрам эмоциональной близости и доверия. Если отношения с матерью в детстве оценивают как хорошие 79,3% «неодиноких», то среди «одиноких» таких 54,5%; соответственно, если среди «неодиноких» 4,8% оценивают отношения с матерью как негативные или нарушенные, то среди «одиноких» таких 18,2% (p<0,05). Оценки надежности матери в детстве практически не различаются среди «одиноких» и «неодиноких» респондентов, а вот посвященность матери в дела ребенка в детстве получила негативную оценку у 22,7% «одиноких» респондентов и только у 7,6% «неодиноких» респондентов. Таким образом, мы видим, что чувство одиночества взрослого человека связано с эмоциональной стороной его отношений с матерью в детстве и степенью доверия, существовавшего между ними. Отношения с матерью сейчас и степень ее надежности характеризуется в большей степени негативно «одинокими» (27,3% и 38,6%), чем «неодинокими» (8,3% и 17,9%) респондентами (p<0,05). Связь отношений с отцом в детский период и одиночества не выявлена. Однако она существует между одиночеством характером отношений с отцом в настоящее время.

Можно сделать следующий вывод, в ходе эмпирического исследования нами установлена связь чувства одиночества взрослого человека с характером его отношений с матерью в детский период. Важную роль при этом играют эмоциональный аспект и степень доверительности отношений между ребенком и матерью. Связи характера отношений с отцом в детский период с одиночеством взрослого человека нами выявлено не было. Полученные данные согласуются с теоретическими представлениями об детских истоках одиночества сформировавшихся в рамках психоаналитической теории.

Список литературы

1. Адлер Дж., Бьюи Д. Одиночество и пограничная психопатология: отсылка к детскому развитию. Журнал практической психологии и психоанализа. №2, 2003.
2. Винникотт Д. Способность быть в одиночестве. Журнал практической психологии и психоанализа. №4, 2002.
3. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. СПб., 1999.