Первоначально нарциссизм был понятием психиатрическим. В психиатрии нарциссизм обозначает психическое состояние, в котором любима не другая личность, а своя собственная. Понятие произошло от имени Нарцисс, так звали юношу из греческого мифа, который после нерадостной жизни и множества разочарований в любви влюбился, в конце концов в самого себя и сделался от этого настолько несчастным, что умер.
В раннем психоанализе Нарцисс олицетворял переходную стадию душевного развития.Следовательно, путь к любви к другому человеку пролегает через любовь к себе. Отто Ранк считал, что любовь к себе в особенности присуща гомосексуалистам и женщинам. Фрейд, со своей стороны, всерьез размышлял над такими фундаментальными вопросами, как возможности проведения границы между любовью к себе и любовью к другому. Находятся ли эти формы любви в отношении взаимодополнительности, а именно, чем сильнее любовь к себе, тем слабее любовь к объекту (то есть к другому человеку).
Можно разделить нарциссизм на здоровый и патологический, хотя провести между ними границу достаточно трудно.[1] Во всяком случае хорошее отношение к себе, хорошая оценка себя и уделение себе внимания являются показателями психического здоровья. В этой перспективе здоровая любовь к себе является предпосылкой способности полюбить другого человека.
О патологическом нарциссизме можно говорить лишь тогда, когда имеют место крайние формы замещения других людей собственной личностью.
В современном психоанализе к нарцистическими относятся проблемы, которые формируются вокруг нашего чувства самооценки и уважения к себе. Подобные проблемы не возникают, когда мы находимся в согласии с собой, а проще говоря, хорошо себя чувствуем. Тогда наступает чувство спокойной самоуверенности. Между нашими самоощущениями и самоидеалами не возникает каких бы то ни было больших разногласий. И вместе с тем мы чувствуем себя достаточно уважаемыми и ценимыми другими людьми. Аффективное состояние в связи с этим оказывается здоровым чувством собственного достоинства, положительной самооценки. Когда мы говорим о нарциссизме или нарциссических феноменах, следует различать:
- Патологическое состояние любви к себе, которое возникает за счет любви к объекту;
- Переходную фазу на протяжении детского развития, когда ребенок слишком занят собой, можно сказать - эгоистичен;
- Субъективная удовлетворенность собой или аффективное состояние, в котором мы чувствуем себя благополучно и уверенно.
Вопрос участия конституциональных данных и темперамента в формировании нарциссической личностной организации было уделено очень мало систематизированных исследований. Нарциссические индивидуумы совершенно различны, часто неуловимы в своей патологии и наносят не столь явный вред обществу (по сравнению с психопатическими больными). Преуспевающие нарциссические личности (в плане денег, социально, политически, в военном отношении и т.д.) могут вызывать восхищение и желание соперничать сними. Внутренняя цена нарциссического голода редко доступна восприятию наблюдателя, и вред наносимый другим при преследовании нарциссически структурированных проектов, может рационализироваться и объяснятся как естественный и неизбежный побочный эффект конкуренции: «Лес рубят – щепки летят». Кроме того, представление о более тонких видах нарциссизма как об излечимых проблемах характера является достижением лишь последних двух-трёх десятилетий.[2]
Рассмотрим нарциссическую проблематику исходя из психодинамической позиции в рамках сферы нарциссической регуляции, которая регулирует уровень нашего чувства самооценки. Этот уровень зависит от соответствия, которое на данный момент существует между самовосприятием и нашим идеальным образом. Если между идеальным и реальным образами существует большое расхождение или разлад, мы будем чувствуем себя пристыженными и неполноценными по отношению к своим идеалам, тогда у нас нет возможности правильно воспринимать себя, любить и ценить. Нашему чувству самооценки в той или иной степени наносится вред. Если же у нас нет надежд на достижение идеального образа, то появляются переживания беспомощности и беззащитности, за которыми следуют депрессивные чувства (сравни: депрессивные неврозы или невротические депрессии). Рассматривая это в структурной форме, можно придти к выводу, что мы имеем дело, с «самостью», или точнее, с образом Я, пострадавшим от нарциссических нарушений. Центральная психодинамика - нарциссически нарушенное "Я", т.е. "Я", которому причинен вред в самооценке.
Понять нарциссические нарушения можно еще глубже, если наряду с нарциссической сферой регуляции между Идеальным-Я и Реальным-Я дополнительно принять во внимание отношение к объекту. Проблема возникает когда существует зависимость от объекта. Тогда возле нас обязательно и постоянно должно находиться другое лицо, при этом все время обращать на нас внимание, хвалить, восторгаться. Без подобного общения мы уже не можем чувствовать себя уверенно. Мы будем ощущать себя нелюбимыми и несчастными. Здесь, наряду с зависимостью от объекта, находит свое выражение ущербная любовь к себе. Здоровая любовь к себе как раз и призвана спасать от подобного несчастья, связанного с тем, что однажды мы испытаем отсутствие поддержки извне. Однако правильным было бы оценить себя и других следующим образом: всякий человек, в том числе и здоровый взрослый, а не только ребенок, зависит от других людей, которые важны для него, и для которых он тоже важен. Нет ошибки, если сказать, что аналогично половому влечению существует потребность, заключающаяся в желании быть любимым, что наряду с чувством голода она составляет фундаментальный ряд потребностей. Речь идет об элементарной потребности, об элементарной необходимости, неудовлетворение которой вызывает страдания. Если нет хотя бы минимальной сатисфакции этой данной от природы нарциссической потребности, нам не будет хватать элементарной уверенности, будет не доставать того, что придает нам ощущение внутренней устойчивости.
Важен вопрос, существует ли подлинная уверенность в себе, или мы лишь воображаем себя уверенными в плане иллюзии или мечты? Еще детьми мы научились - на это особенно ссылается Когут - компенсировать свою беззащитность и бессилие выстраиванием внутри себя «грандиозного» нарциссического образа, позволяющего переносить неминуемые состояния беззащитности и бессилия гораздо легче. Это формирующееся у «Грандиозное» Я (Кохут, 1971) характеризуется – чувством собственного величия и превосходства, и является одним из полюсов нарциссической личности. Эта грандиозность может ощущаться внутренне или же проецируется. Происходит постоянный процесс «ранжирования», который нарциссические личности используют при обращении с любой проблемой, стоящей перед ними: какой врач «лучше»? Какая школа «самая хорошая»? и т.п. Реальные преимущества и недостатки могут абсолютно не приниматься во внимание ввиду озабоченности престижностью.[3] Грандиозные представления, следуя Когуту, могут однако иметь отношения и к родителям и к другим важным для нас лицам, которые переживаются нами в величественной идеализированной форме. Это чувство позволяет нам, будучи детьми столь великолепных родителей, ощущать свое великолепие, поскольку в их великолепии мы имеем свою долю. Нечто подобное мы переживаем и в повседневной жизни, когда нарцистическим путем возвышаем какую-либо личность из своего окружения, чтобы окунуться в лучи ее великолепия. Очевидно, что подобные иллюзорные решения рано или поздно вызовут такое же разочарование, как детская вера в младенца Христа или Деда Мороза. При этом важно отметить, что подобные разочарования предуготовлены нам важными участниками отношений, и требуется их поддержка для того, чтобы иметь возможность относительно безболезненно разобраться с собственным разочарованием. Если у нас будет достаточно времени и благоприятные внешние условия для того, чтобы иметь возможность переработать подобные неизбежные разочарования, тогда нарциссический завышенный образ будет все более и более приближаться к реальности. В этом случае из него сможет развиться то, что Когут назвал когерентным, т. е. стабильным "Я", с чем, собственно, и связано чувство собственного достоинства. Крупные разочарования, увы, не редкие в человеческой жизни, наоборот, ведут к серьезным кризисам, связанным с лабильным чувством собственного достоинства, в патологических случаях мы имеем, названные Когутом нарцистические расстройства личности, характеризующиеся тем, что личность оказывается фрагментированной.
Нарциссически мотивированные люди часто прибегают к защитной позицииперфекционизма. Они ставят перед собой нереальные идеалы, что ведёт к двум возможным исходам. Первый - достижение положительного результата, который приводит к преувеличенному самомнению – «грандиозный исход»; второй - неудача, порождает чувство непоправимой дефективности, а не ощущение слабости свойственной обычным людям – «депрессивный исход».
Перфекционистское решение нарциссической дилеммы по сути является саморазрушительным: недостижимые идеалы создаются, чтобы компенсировать дефекты в «Я». Эти дефекты кажутся настолько обнаженными, что никакой краткий успех всё равно не может их скрыть, а главное никто не может быть совершенным, поэтому вся защитная стратегия проваливается, и обесцененное «Я» проявляется снова.
Нарциссические личности решают иногда свои проблемы при помощи «примитивной идеализации» (литературного героя, учителя, любовника, политика – он совершенен), с последующей идентификацией с этим человеком («Я – придаток его, который не может ошибаться»). Некоторые пациенты имеют пожизненные паттерны идеализации кого-либо и, вслед за этим, свержение этой личности с пьедестала, когда обнаруживается его не совершенство.
Для нарциссических людей взаимоотношения с другими людьми перегружены проблемой самоуважения. В терапии они способны осознать, что существует что-то неправильное в их отношениях с другими людьми. Очень важно донести до них следующие обстоятельства: принимать людей не осуждая и не используя, любить не идеализируя, выражать подлинные чувства без стыда – это хорошо. Принятие нарциссической личности терапевтом может стать прототипом эмоционального понимания близости. Причиняющие нам вред обиды подробно описаны в книгах Алисы Миллер, прежде всего в "Драме одаренного ребенка и поиске истинного Я».[4] Автор пишет, что нарциссизм чаще развивается у таких детей, которые кажутся сверхчувствительными к непроявленным, невыраженным аффектам, отношениям и ожиданиям других. Многие семьи «содержат» одного ребёнка, чей природный интуитивный талант бессознательно используется воспитателями для поддержания их собственной самооценки, и этот ребёнок вырастает в замешательстве относительно того, чью жизнь ему положено прожить. Согласно этим представлениям, такие одарённые дети с большей вероятностью, чем не наделённые подобным талантом, используются как нарциссическое расширение, и, следовательно, повзрослев, более подвержены риску стать нарциссическими.
В своей второй книге "В начале было воспитание" (1980) в качестве причин нарциссических нарушений А. Миллер называет не сочувственные, не учитывающие ранимость детской души и ее потребность в любви отношения многих родителей, и даже пренебрежительное отношение многих родителей и воспитателей к своим детям или ученикам.
В происхождении нарциссических расстройств огромную роль играет травматизирующее поведение важнейших участников отношений. Тем самым нарцистические расстройства, в согласии с до-классической травматической моделью неврозов, являются травматическими неврозами, т.е. неврозами, причинами которых являются нарциссические обиды и оскорбления самости.
Иными словами: нарцистические расстройства - это следствия травматического воздействия на ранимую детскую психику.
При нарцистических неврозах в отличие от остальных невротических расстройств проявляются такие психические нарушения, при которых реактивируются описанные Когутом ранние детские нарцистические структуры; или же последние переживаются снова уже в патологической форме. Как и дети, пациенты с подобными симптомами чувствуют себя великолепными, единственными в своем роде, всемогущими вследствие реактивных бессознательных психических процессов. Они ошибочно ожидают от других людей отношения, соответствующего их восприятию самих себя. Если такового не случается, они очень быстро разочаровываются, реагируют депрессивно или агрессивно. Они постоянно находятся в бессознательных поисках утраченного могущества и великолепия.
У страдающих нарцистических личностей эти поиски выражены сильнее всего. Об этом говорят многие аналитики, вне зависимости от их отношения к реформаторским идеям Когута. В идеализированном переносе, характерном при нарциссических нарушениях, на психоаналитика проецируется идеализация пациента, т.е. Психоаналитик рассматривается как нарцистически завышенный объект, от которого пациент ждет такого же великолепия, какого в свое время он ждал от родителей. Легко догадаться, что подобная иллюзия не может долго сохраняться в силе, и рано или поздно сменяется разочарованием. Однако в анализе пациент имеет шанс, что психоаналитик посочувствует ему и поддержит его больше, чем бессердечные родители своего ребенка; тем самым психоаналитик поможет ему переработать неизбежные нарцистические обиды.
П. Куттер приводит следующий пример нарцистического невроза: 40-летний архитектор испытывал трудности относительно своей идентичности (лишь в позднем детстве он узнал, что человек, которого он воспринимал как отца, вовсе не его отец, настоящий же отец - это "дядя"). Став взрослым и сойдясь с женщиной, обращавшейся с ним как мать, этот человек почувствовал сильную неуверенность в себе. Его сомнения выражались в замедленном мышлении, в мучительных раздумьях о простых вещах, он чувствовал себя неуверенно в обществе, подозревал у себя "нарушение сердечного ритма", не отвечал элементарным требованиям обыденной жизни. Его симптомы объяснились отсутствием взрослого участия в детстве, непониманием взрослых и многочисленными душевными травмами. В процессе психоанализа было интересно наблюдать, как личные мысли и действия, чувства и переживания находятся в центре внимания обоих участников. При этом пациент мог наверстать упущенное в детстве и приобрести опыт того, как другие люди интересуются им, интересуются его мыслями и действиями, чувствами и телесными ощущениями. Он работал с большой отдачей и старался дополнить анализ, заключавшийся по существу в обычном разговоре, возможностями собственного развития: учительница йоги способствовала его новому самопознанию, учитель по лыжам - новому владению телом, мастер по плаванию научил его плавать, чего он не умел в детстве и чего очень боялся. Большое значение имел и фактор "выговаривания": в течении многих часов нужно было слушать его рассказы о своих новых опытах и физических переживаниях, сочувствовать ему, находить слова для общения и вызывать у него такое чувство, которое помогло бы ему наверстать нечто жизненно важное. В дальнейшем, стабилизировав свой здоровый нарциссизм, этот пациент стал развиваться совершенно неожиданным образом. Он не только нашел новую партнершу, с которой смог построить отношения на принципе взаимного уважения, но и пережил плодотворный расцвет своей творческой деятельности. Это ли не доказательство того, что при достаточно длительном и терпеливом участии и эмпатии можно достичь значительных психоаналитических результатов.[5]
[1] Психоаналитические термины и понятия: Словарь. Под ред. Барнесса Э. Мура и Бернарда Д. Файна. М.: «Класс», 2000.- 304 с.
[2] Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: понимание структуры личности в клиническом процессе. М.: «Класс», 1998.С. 219-245.
[3] Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: понимание структуры личности в клиническом процессе. М.: «Класс», 1998.С. 219-245.
[4] Миллер А. Драма одаренного ребенка и поиск собственного Я. М.: Академический Проект, 2001.-144с.
[5] Куттер П. Современный психоанализ. СПб.: Б.С.К., 1997 –351с. С. 164.